Экономические отношения присвоения выступают в различных формах в зависимости от того, кто является их субъектом: отдельный человек, группа лиц или организованный ими коллектив, государство или общество (народ) в целом. Соответственно этому различают ин- дивидуальное, групповое или коллективное и общественное присвое- ние. Эти экономические формы присвоения принято называть формами собственности. Они представляют собой экономические, а не юри- дические категории. Их нельзя отождествлять с правом собственности или с его разновидностями, выделяя или противопоставляя на этом основании, например, «право индивидуальной (или частной) собст- венности» и «право коллективной собственности».
Участниками гражданских правоотношений, в том числе субъектами права собственности, могут быть не всякие субъекты экономических от- ношений присвоения. В этом качестве, в частности, не могут выступать трудовые коллективы, различные общины и тому подобные «коллек- тивные образования», не имеющие своего обособленного имущества. Поэтому коллектив может считаться субъектом присвоения (собствен- ности) только в экономическом, но не в гражданско-правовом смысле. Из этого видно, что субъекты юридических отношений (права собствен- ности) и экономических отношений (присвоения) не совпадают.
По этой же причине не может сложиться и юридических отноше- ний «смешанной собственности», например, при создании хозяйственных обществ с государственным участием, ибо передаваемое им уч- редителями имущество в действительности не «смешивается», а обо- собляется у нового собственника – юридического лица. В силу этого акционерное общество даже со 100%-ным участием государства юри- дически становится частным собственником своего имущества, которое нельзя более считать объектом государственной собственности (ме- жду прочим, еще и потому, что «экономический (фактический) соб- ственник» – государство при этом не несет никакой имущественной ответственности по долгам «своего» общества и никакого иного бре- мени содержания «своего» имущества).
Имущественный оборот в рыночном хозяйстве требует принци- пиального равенства прав товаровладельцев как собственников иму- щества. Иначе говоря, возможности по использованию, отчуждению и приобретению (присвоению) имущества должны быть одинаковыми для всех товаровладельцев. В противном случае единого, нормального имущественного оборота просто не получится. Поэтому и становится необходимым принцип равенства всех форм собственности, под кото- рым понимается равенство возможностей, предоставляемых различ- ным субъектам присвоения.
Этот принцип тоже носит экономический, а не юридический ха- рактер, ибо обеспечить равенство всех форм собственности в юри- дическом смысле просто невозможно. Так, в государственной собст- венности может находиться любое имущество, в том числе изъятое из оборота; государство может приобретать имущество в собственность такими способами (налоги, сборы, пошлины, реквизиция, конфи- скация, национализация), которых лишены граждане и юридические лица. С другой стороны, юридические лица и публично-правовые об- разования по общему правилу отвечают по своим долгам всем своим имуществом, а граждане – за установленными законом значительны- ми изъятиями (п. 1 ст. 446 ГПК). Поэтому и ч. 2 ст. 8 Конституции РФ говорит о признании и равной защите, но не о равенстве различ- ных форм собственности.
Следовательно, существование разных «форм собственности» (т.е. экономических форм присвоения материальных благ) отнюдь не тре- бует появления зеркально соответствующих им разных «прав собствен- ности». При ином подходе эти «разновидности права собственности» неизбежно повлекут различия в содержании прав собственников (как это имело место ранее, когда нахождение имущества в государствен- ной или иной форме социалистической собственности предоставля- ло ее субъекту неизмеримо большие возможности, чем форма личной собственности – гражданам), нарушая тем самым основополагающий социально-экономический принцип равенства форм собственности. Поэтому следует признать, что юридически существует одно право собственности с единым, одинаковым для всех собственников набо- ром правомочий (содержанием), у которого могут быть лишь различ- ные субъекты (граждане, юридические лица, государство и другие пуб- лично-правовые образования).
В силу этого отсутствует необходимость в выделении «разновид- ностей права собственности» – например, отдельного права частной собственности, противопоставляемого праву публичной собствен- ности. Право собственности граждан и юридических лиц (т.е. пра- во частной собственности) и право государственной, а также муници- пальной собственности (право публичной собственности) в соответст- вии со ст. 213–215 ГК различаются по субъектам и в определенной мере по объектам, но никак не по характеру и содержанию правомо- чий (п. 1 и 2 ст. 209 ГК)1. Поэтому провозглашение в ч. 2 ст. 8 Консти- туции РФ частной, публичной (государственной и муниципальной) и «иных форм собственности» имеет в виду именно экономические, а не юридические категории. Более того, текстуально воспроизведен- ное в п. 1 ст. 212 ГК конституционное правило о признании разных «форм собственности» находится в статье о субъектах права собствен- ности, исчерпывающий перечень которых в п. 2 исключает и появле- ние «иных форм собственности», кроме частной и публичной. Наконец, в абз. 1 п. 3 ст. 212 ГК говорится об особенностях приобретения, осуществления и прекращения права собственности в зависимости от его субъекта, т.е. речь прямо идет о едином праве собственности с раз- личным субъектным составом.
С этих позиций частная форма собственности (присвоения) и в кон- ституционном понимании является общим, собирательным понятием для присвоения (собственности) любых частных (негосударственных, непубличных) лиц, в этом смысле противостоящим публичному или общественному присвоению (государственной и муниципальной (пуб- личной) собственности). Понимание же частной собственности как принадлежности имущества только одному физическому лицу, и при- том не всякого имущества, а прежде всего средств производства, да еще и лишь таких, которые он не в состоянии использовать сам, не прибе- гая к найму рабочей силы (заведомо отождествляемому с эксплуатаци- ей трудящихся), основано на идеологических (политэкономических) догмах и не имеет сейчас ни юридического, ни практического смыс- ла. Законодательное признание и нормальное, а не политэкономиче- ское понимание частной собственности способно не только оградить имущественные интересы граждан и юридических лиц от произволь- ного вмешательства публичной власти, но и стать достаточно эффек- тивным средством формирования подлинного, независимого от госу- дарства гражданского общества, в условиях которого только и может существовать нормальное рыночное хозяйство.
Не менее очевидным теперь становится и то, что никаких «иных форм собственности», кроме частной и публичной, в действительно- сти не существует. Встречающиеся иногда попытки выделения на этой основе каких-то особых форм «коллективной», «общинной» или «сме- шанной собственности» и соответствующих им особых «прав собствен- ности» не могут иметь ни юридического (гражданско-правового), ни просто логического смысла, ибо субъектами соответствующих имуще- ственных отношений на самом деле всегда являются либо отдельные граждане, либо созданные ими организации-собственники (юридиче- ские лица), что вполне укладывается в рамки обычного понимания частной собственности. В связи с этим признание возможности появления «иных форм собственности», кроме частной и публичной, следует считать результатом недоразумения, основанного на идеологизирован- ной, политэкономической трактовке частной собственности2.
Право собственности может быть рассмотрено в объективном и субъективном смысле. В первом случае речь идет о юридическом институте – совокупности правовых норм, значительная часть кото- рых, имея гражданско-правовую природу, входит в подотрасль вещного права.
Однако в институт права собственности включаются не только гражданско-правовые нормы. Он охватывает все нормы права, за- крепляющие (признающие), регулирующие и защищающие при- надлежность вещей конкретным лицам. К ним, следовательно, от- носятся не только соответствующие нормы гражданского права, но и определенные предписания конституционного и административ- но-правового характера, и даже некоторые уголовно-правовые пра- вила, устанавливающие принадлежность имущества определенным лицам, закрепляющие за ними известные возможности его использования и предусматривающие юридические способы охраны прав и интересов собственников.
Иначе говоря, право собственности в объективном смысле пред- ставляет собой не гражданско-правовой, а комплексный (многоотрас- левой) институт права, в котором, однако, преобладающее место за- нимают гражданско-правовые нормы. Эти последние в совокупности охватываются понятием права собственности как гражданско-пра- вового института, входящего в общую, единую систему гражданско- правовых норм.
В субъективном смысле право собственности, как и всякое субъек- тивное право, есть возможность определенного поведения, дозволен- ного законом управомоченному лицу. С этой точки зрения оно пред- ставляет собой наиболее широкое по содержанию вещное право, ко- торое дает возможность своему обладателю – собственнику и только ему определять характер и направления использования принадлежа- щих ему вещей, осуществляя над ними полное хозяйственное господ- ство и устраняя или допуская других лиц к их использованию.
Вместе с тем в отношениях собственности, как уже отмечалось, тесно переплетаются две их стороны: «благо» обладания имуществом и получения доходов от его использования и «бремя» несения связан- ных с этим расходов, издержек и риска. Поэтому ст. 210 ГК специально подчеркивает необходимость для собственника нести бремя содержа- ния своего имущества, если только законом или договором это бремя или его часть не возложены на иное лицо (например, охрана сданно- го внаем имущества – на нанимателя, управление имуществом бан- крота – на конкурсного управляющего и т.д.).
Собственник несет также риск случайной гибели или порчи своего имущества, т.е. его утраты или повреждения при отсутствии чьей-ли- бо вины в этом (ст. 211 ГК). По сути этот риск также составляет часть указанного выше бремени собственника. Перенос риска случайной гибели или порчи имущества на других лиц возможен по договору собственника с ними (например, по условиям конкретного арендно- го договора или по договору страхования), а также в силу указания за- кона (в частности, такой риск может нести опекун как доверительный управляющий имуществом собственника-подопечного).
Таким образом, можно сказать, что право собственности как субъ- ективное гражданское право есть закрепленная законом возможность лица по своему усмотрению владеть, пользоваться и распоряжаться принадлежащим ему имуществом, одновременно принимая на себя бре- мя и риск его содержания.
В п. 1 ст. 209 ГК правомочия собственника раскрываются с помо- щью традиционной для русского гражданского права «триады» право- мочий:
- владения;
- пользования;
- распоряжения.
Под правомочием владения понимается основанная на законе (т.е. юридически обеспеченная) возможность иметь у себя данное иму- щество, содержать его в своем хозяйстве (фактически обладать им, числить на своем балансе и т.п.). Правомочие пользования представ- ляет собой основанную на законе возможность эксплуатации, хозяй- ственного или иного использования имущества путем извлечения из него полезных свойств, его потребления. Оно тесно связано с правомо- чием владения, ибо в большинстве случаев можно пользоваться иму- ществом, только фактически владея им. Правомочие распоряжения означает аналогичную возможность определения юридической судь- бы имущества путем изменения его принадлежности, состояния или назначения (отчуждение по договору, передача по наследству, унич- тожение и т.д.).
В своей совокупности названные правомочия исчерпывают все пре- доставленные собственнику возможности. Неоднократно предприни- мавшиеся попытки дополнить эту «триаду» другими правомочиями, например правомочием управления, оказались безуспешными. При более тщательном рассмотрении такие «правомочия» оказываются не самостоятельными возможностями, предоставляемыми собственнику, а лишь способами реализации уже имеющихся у него правомочий, т.е. формами осуществления субъективного права собственности.
У собственника одновременно концентрируются все три указан- ных правомочия. Но порознь, а иногда и все вместе они могут принад- лежать и не собственнику, а иному законному владельцу имущества, например доверительному управляющему или арендатору. Следова- тельно, сама по себе «триада» правомочий еще недостаточна для ха- рактеристики прав собственника.
Во-первых, важная особенность правомочий собственника заклю- чается в том, что они позволяют ему исключать, устранять всех других лиц от какого-либо воздействия на принадлежащее ему имущество, если на то нет его воли. В отличие от этого правомочия иного законного владельца, даже одноименные с правомочиями собственника, не только не исключают прав на то же имущество самого собственника, но и возникают обычно по воле последнего и в предусмотренных им пределах, например, по договорам аренды или доверительного управ- ления его имуществом.
Во-вторых, признание за собственником «триады» правомочий са- мо по себе не свидетельствует о широте содержания предоставленных ему возможностей. Так, в соответствии с российским законодательст- вом частный собственник не вправе использовать предоставленный ему земельный участок не по целевому назначению (ст. 42 ЗК) или от- чуждать его лицам, которые не смогут обеспечить продолжение тако- го использования (например, для сельскохозяйственного производст- ва). При несоблюдении экологических требований и нерациональном землепользовании он рискует вообще лишиться своего участка земли. Строго целевое назначение имеют также жилые помещения – жилые дома, квартиры и т.д., использование которых в иных целях, в частно- сти для размещения различных контор (офисов), складов, производств и т.д., хотя бы и по воле или с согласия их собственника, допускается только после перевода этих помещений в нежилые в установленном законом порядке (п. 2 и 3 ст. 288 ГК; ст. 17, 22–24 ЖК). Установление целевого назначения для названных объектов недвижимости и связан- ное с этим ограничение возможностей их собственников служат обес- печению публичных интересов.
При этом собственник вовсе не лишается своих правомочий. Речь идет об установлении законом определенных границ содержания са- мого права собственности, которое не может быть беспредельным. Вместе с тем в конкретных ситуациях следует исходить из того пред- положения (презумпции), что собственник действует в границах сво- его права, а тот, кто ссылается на их нарушение собственником, дол- жен доказать наличие соответствующих ограничений и выход собст- венника за их пределы.
Возможны и ограничения (пределы) осуществления права собствен- ности, предусмотренные законом или договором. Так, права приоб- ретателя (собственника) недвижимого имущества (плательщика рен- ты) по договору пожизненного содержания с иждивением (ст. 601 ГК) исключают для него возможность отчуждать или иным образом рас- поряжаться приобретенным в собственность имуществом без согла- сия своего контрагента (получателя ренты). Это служит одной из га- рантий интересов последнего на случай прекращения обязательства из-за серьезного нарушения своих обязанностей плательщиком ренты (ст. 604, 605 ГК). В такой же ситуации находится и залогодатель, ос- тающийся собственником отданной в залог вещи, но по общему пра- вилу лишенный возможности распоряжаться ею без согласия залого- держателя (п. 2 ст. 346 ГК).
Таким образом, сведение права собственности к абстрактной «триа- де» правомочий владения, пользования и распоряжения отнюдь не все- гда характеризует реальное содержание предоставляемых собственнику возможностей. Дело, следовательно, заключается не в количестве и не в названии правомочий, а в той мере реальной юридической власти над своим имуществом, которая предоставляется и гарантируется собст- веннику действующим правопорядком. Так, ГК РСФСР 1964 г. в ст. 92 формально наделял одинаковыми правомочиями владения, пользо- вания и распоряжения всех собственников, хотя по своему характеру и возможностям осуществления правомочия государства-собственни- ка не шли ни в какое сравнение с правомочиями «личных собственни- ков» – граждан, подвергнутыми многочисленным ограничениям.
С этой точки зрения главное, что характеризует правомочия собст- венника в российском гражданском праве, – это возможность осуще- ствлять их по своему усмотрению (п. 2 ст. 209 ГК), т.е. самому решать, что делать с принадлежащим имуществом, руководствуясь исключи- тельно собственными интересами, совершая в отношении этого иму- щества любые действия, не противоречащие, однако, закону и иным правовым актам и не нарушающие прав и законных интересов других лиц. В этом-то и состоит существо юридической власти собственника над своей вещью.
Не случайно и дореволюционное российское законодательство не сводило содержание прав собственника к известной «триаде» право- мочий. Статья 420 т. Х ч. 1 Свода законов говорила о власти собствен- ника «исключительно и независимо от лица постороннего» владеть, пользоваться и распоряжаться своим имуществом, а ст. 755 проек- та Гражданского уложения – о «праве полного и исключительного господства лица над имуществом, насколько это право не ограниче- но законом и правами других лиц». Указание на «исключительность и независимость» или «полноту» прав собственника по вполне по- нятным причинам исчезло в гражданских кодексах советского пе- риода (начиная со ст. 58 ГК РСФСР 1922 г.), ограничившихся вос- произведением классической «триады». Это положение и породило многолетнюю дискуссию о том, исчерпываются ли данной «триадой» правомочия собственника, а также указания в теоретической лите- ратуре на то, что эти правомочия собственник осуществляет «своей властью и в своем интересе», «по своему усмотрению», «независимо от других лиц» и т.п.
В настоящее время во всех развитых правопорядках общепризнано наличие существенных ограничений права собственности, которые по- всеместно так или иначе включаются в законодательное определение самого этого права1. В этом русле следует и отечественное законода- тельство: ГК РФ 1994 г. не вернулся к дореволюционным формулиров- кам, а прямо указал на такие ограничения в п. 2 ст. 209. Многочислен- ные ограничения и обязанности, особенно в отношении использова- ния различных объектов недвижимости, предусматриваются и в актах публичного права. Вместе с тем право собственности не утратило ха- рактера наиболее широкого по содержанию вещного права.
Проблема «доверительной» и «расщепленной» собственности
Собственник вправе допускать других лиц к использованию принад- лежащих ему вещей, в том числе передавая им полностью или частично свои правомочия в отношении своего имущества, но оставаясь при этом его собственником (п. 2 ст. 209 ГК). На этом основана предусмотренная п. 4 ст. 209 ГК возможность собственника передать свое имущество в до- верительное управление другому лицу, что не влечет перехода к довери- тельному управляющему права собственности на переданное ему иму- щество (п. 1 ст. 1012 ГК). Институт доверительного управления, преду- смотренный ГК, не имеет ничего общего с институтом «доверительной собственности» (траста), который пытались внедрить в отечественное гражданское законодательство под влиянием совершенно чуждых ему англо-американских подходов2. При доверительном управлении управ- ляющий использует чужое имущество, не становясь его собственником и не в своих интересах, а в интересах собственника или иных выгодо- приобретателей (ст. 1012 ГК). Доверительное управление имуществом – институт обязательственного, а не вещного права.
В отличие от этого англо-американский траст (trust – доверие) – сложная система отношений, при которой учредитель траста – собственник (settlor) наделяет своими правами управляющего (trustee), кото- рый, выступая в имущественном обороте в роли собственника, должен отдавать полученный доход выгодоприобретателю (beneficiary), дейст- вуя не в своих, а в его интересах1. При этом «правами собственности» в отношении переданного в траст имущества обладает каждый из на- званных участников отношений траста: управляющий (трасти) стано- вится таковым по «общему праву» (common law), а выгодоприобретатель (бенефициар) – по «праву справедливости» (law of equity). За учреди- телем траста остается право на его изменение или отмену; за управ- ляющим признается право управления и распоряжения переданным в траст имуществом, включая возможность его отчуждения; бенефи- циар же приобретает право на получение доходов от управления таким имуществом. В результате получается, что ни один из участников от- ношений траста не является «полным собственником» в европейском понимании, но каждый из них имеет у себя некую «часть» правомочий собственника, а «право собственности» как бы «расщепляется» меж- ду несколькими субъектами и потому невозможно сказать, в чьей же собственности находится переданное в траст имущество.
В действительности же «расщепление» состоит в том, что «траст» оформляет разные права нескольких лиц на одну и ту же вещь по «об- щему праву» и по «праву справедливости». При этом надо иметь в ви- ду, что в англо-американской правовой системе отсутствует привычная для европейского права категория единого, «полного» права собствен- ности на вещи, а имеются различные «права собственности» на иму- щество. Они различаются в отношении недвижимости (property rights, состоящие главным образом из различных «титулов» – estate) и движи- мых вещей (ownership, состоящая из «связки» различных правомочий – bundl of rights), а также по «общему праву» и «по праву справедливо- сти», в целом представляя собой весьма сложную систему, уходящую корнями в английское феодальное право. Поэтому здесь отсутству- ют понятия и различия вещных и обязательственных прав, а «пра- ва собственности» (т.е. имущественные права в европейском понима- нии) можно иметь в отношении любых видов имущества, в том чис- ле других имущественных («обязательственных») прав и результатов творческой деятельности2. «Траст» же с этой точки зрения не столько «расщепляет», сколько «соединяет» различные по юридической при- роде правомочия.
В отличие от этого одним из основных постулатов европейского континентального правопорядка является невозможность установле- ния двух прав собственности на одно и то же имущество. Право собст- венности в его континентальном, в том числе российском, понимании невозможно «расщепить»: оно либо полностью сохраняется за собст- венником, либо полностью утрачивается им. При всяком ином под- ходе возникает неразрешимая коллизия прав собственников, каждый из которых желает распорядиться своим имуществом по своему усмот- рению. Поэтому наделение собственником других лиц частью или да- же всеми своими правомочиями, в том числе путем «передачи» их на определенный срок управляющему, само по себе не ведет к утрате им права собственности хотя бы только потому, что оно не исчерпыва- ется этими правомочиями (в данном случае их «триадой»). Такая пе- редача в действительности представляет собой способ осуществления правомочий собственника, а не способ отчуждения принадлежащих ему прав или имущества.
В практическом же плане заимствование института траста в отсутствие «права справедливости» и выработанной многовековой прак- тикой системы прецедентов привело бы к полной бесконтрольности управляющего в его отношениях с собственником – учредителем тра- ста, в том числе выступающим в роли выгодоприобретателя. Очевидно, что для не обладающего необходимой компетентностью собственника, вступающего в данные отношения с целью передачи своего имущества или его части в управление профессиональному предпринимателю, обязанности управляющего по периодическому предоставлению от- четов или даже по «добросовестному ведению дел» не дают никаких серьезных гарантий соблюдения его имущественных интересов. Ясно, какими негативными последствиями для экономики могло бы обер- нуться у нас широкое распространение траста, задумывавшегося для более эффективного управления государственным и муниципальным имуществом путем передачи его частным управляющим.
Вместе с тем неудачные попытки ввести в отечественный правопо- рядок институт траста стали лишь одним из постоянно предлагающихся путей закрепления в нем в той или иной форме конструкции «расщеп- ленной собственности». В советский период они были связаны главным образом с «радикальными» предложениями считать государственные предприятия «собственниками» закрепленного за ними имущества, од- новременно сохраняя на него в том или ином отношении и право собственности государства. Тем самым предполагалось повысить эффектив- ность деятельности предприятий, сдерживаемой ограниченным вещным правом «оперативного управления» (или его последующими аналога- ми)1. Однако экономически это привело бы к неизбежному конфликту интересов двух «собственников» (разрешающемуся в пользу фактиче- ски наиболее сильного из них), а юридически – к «разгосударствлению» этого имущества, противоречившему тогдашним политико-идеологи- ческим представлениям. Поэтому и действующий российский закон рассматривает правомочия государственных и муниципальных пред- приятий на закрепленное за ними имущество как ограниченное вещное право. В настоящее время идею «расщепленной собственности» ино- гда пытаются использовать для объяснения института доверительного управления (несмотря на то что он даже терминологически не исполь- зует категорию «доверительной собственности»).
Приобретение (возникновение) права собственности
Основания и способы приобретения права собственности
Основаниями возникновения (приобретения) права собственности являются различные правопорождающие юридические факты, назы- ваемые также титулами собственности. Титульное владение – это вла- дение вещью, основанное на каком-либо праве (правовом основании, или титуле), вытекающем из соответствующего юридического факта, – например, право собственности, основанное на договоре купли-про- дажи вещи или на переходе права на нее в порядке наследования.
Титулы собственности могут приобретаться различными спосо- бами, которые традиционно подразделяются на две группы: первона- чальные, т.е. не зависящие от прав предшествующего собственника на данную вещь (включая и случаи, когда такого собственника ранее во- обще не имелось), и производные, при которых право собственности на вещь переходит к собственнику от его предшественника в порядке правопреемства.
К первоначальным способам приобретения права собственности относятся:
- создание (изготовление) новой вещи, на которую ранее не было и не могло быть установлено ничьего права собственности;
- переработка и сбор или добыча общедоступных для этих целей ве- щей;
- при определенных условиях – самовольная постройка;
- приобретение права собственности на бесхозяйное имущество, в том числе на имущество, от которого собственник отказался или на которое утратил право;
- приобретение права собственности добросовестным приобретателем недвижимой вещи от ее неуправомоченного отчуждателя при отказе собственнику в удовлетворении иска о ее истребовании;
- специальные способы возникновения права собственности, допус- каемые законом лишь для определенных субъектов (кроме прива- тизации).
К производным способам приобретения права собственности отно- сится приобретение этого права:
- на основании договора или иной сделки об отчуждении вещи;
- в порядке наследования после смерти гражданина;
- в порядке правопреемства при реорганизации юридического лица. Практическое значение такого разграничения состоит в том, что при производных способах приобретения права собственности на вещь необходимо учитывать возможность наличия на эту же вещь прав других лиц – несобственников (например, залогодержателя, аренда- тора, субъекта ограниченного вещного права). Данные права обычно не утрачиваются при смене собственника вещи, переходящей к но- вому владельцу, как бы обременяя его имущество. В этом отношении действует прямо не выраженное, но подразумеваемое законом старое правило римского частного права: никто не может передать другому больше прав на вещь, чем имеет сам
Понятно, что на первоначального приобретателя вещи никакие ограничения подобного рода распространяться не могут. Таким об- разом, различие первоначальных и производных способов приобре- тения права собственности, по сути, сводится к отсутствию или нали- чию правопреемства, т.е. перехода прав и обязанностей от одного ли- ца (праводателя, в данном случае – первоначального собственника вещи) к другому (правопреемнику, новому собственнику) в порядке производного правоприобретения1. В свою очередь это обстоятельство делает возможным различие понятий «основания возникновения права собственности» (т.е. титулов собственности, или правопорождаю- щих юридических фактов) и «способы приобретения права собствен- ности» (т.е. правоотношений, возникших на основе соответствующих юридических фактов).
Многие способы возникновения права собственности могут использоваться любыми субъектами гражданского права. Поэтому они называются общими, или общегражданскими, способами приобрете- ния права собственности. Таковы, например, правоотношения, воз- никающие на основе различных сделок.
Имеются, однако, и специальные способы возникновения этого права, которые могут использоваться лишь строго определенными субъектами. Так, реквизиция, конфискация, национализация могут служить основанием возникновения только государственной собст- венности, а сбор налогов и пошлин – также и муниципальной собст- венности, ибо для частных собственников они являются способами прекращения их права на соответствующее имущество. В соответст- вии с п. 4 ст. 218 ГК гражданин как член потребительского коопера- тива, полностью внесший паевой взнос за предоставленный ему коо- перативом объект (жилую квартиру, гараж, дачу и т.п.), становится собственником такого имущества (п. 1 ст. 129 ЖК)1. По существу речь здесь идет об обязательном выкупе имущества, который является спо- собом приобретения права собственности только для граждан – чле- нов потребительских кооперативов. Особым способом возникновения частной собственности граждан и юридических лиц является также приватизация государственного и муниципального имущества, рас- сматриваемая прежде всего в качестве основания прекращения права публичной собственности.
Первоначальные способы приобретения права собственности
К числу данных способов прежде всего относится изготовление (соз- дание) новой вещи. Речь при этом идет о создании такой вещи «для се- бя» (п. 1 ст. 218 ГК), ибо если она создается по договору для другого лица, оно и становится собственником в силу договорных условий. Важное значение при этом приобретает момент, с которого вещь мож- но считать созданной (существующей), так как он и становится пра- вопорождающим фактом. Невозможно, например, стать собственни- ком даже заранее определенной квартиры или определенного количе- ства квадратных метров жилья в строящемся доме до завершения его постройки, сдачи в эксплуатацию и реальной передачи соответству- ющего объекта заказчику.
Для движимых вещей этот момент определяется фактом окончания соответствующей деятельности, а для недвижимых – моментом госу- дарственной регистрации прав на них (ст. 219 и 131 ГК). С этой точки зрения признание самостоятельным объектом недвижимости незавер- шенного строительства (абз. 1 п. 1 ст. 130 ГК) нельзя считать четким ре- шением вопроса о его правовом режиме: непонятно, с какого момен- та этот объект подлежит государственной регистрации, тем более что в ходе обычного строительства «незавершенка» вообще не становится самостоятельным оборотоспособным объектом гражданских прав.
Лицо, осуществившее самовольную постройку объекта недвижи- мости, по общему правилу не приобретает на него право собствен- ности, а этот объект не становится недвижимостью, ибо не подле- жит государственной регистрации по причине допущенных при его строительстве нарушений (например, из-за отсутствия разрешения на строительство или отсутствия титула на земельный участок). Речь здесь может идти лишь о совокупности стройматериалов, которые их собственник вправе забрать, осуществив за свой счет снос такой по- стройки (п. 2 ст. 222 ГК).
Самовольным считается строительство объекта недвижимости при наличии любого из следующих нарушений (п. 1 ст. 222 ГК):
- нарушение порядка землеотвода или его целевого назначения;
- отсутствие необходимых разрешений на строительство (хотя бы од- ного из них);
- существенное нарушение градостроительных и строительных норм и правил.
Необходимость ограничений, предусматриваемых строительным, природоохранным, земельным законодательством и иными отрасля- ми административного законодательства, диктуется очевидными пуб- личными интересами. Поэтому самовольным строительством следу- ет, в частности, считать возведение дач, коттеджей, особняков и т.п. на основании незаконно полученных (в том числе впоследствии от- мененных) разрешений органов публичной власти или должностных лиц. Значительное распространение в последние годы получило также самовольное строительство многоквартирных жилых домов в городах. С другой стороны, в положении «самовольных застройщиков» оказа- лись многие владельцы дач и садовых домиков, в прежнее время по разным причинам возводившие их без оформления соответствующих разрешений, а нередко и без соблюдения строительных правил и впо- следствии даже не оформившие на них право собственности.
В связи с этим действующий закон в исключительных случаях раз- решает признавать право собственности на самовольную постройку, но не за застройщиком, а только за собственником или субъектом ог- раниченного вещного права (пожизненного наследуемого владения или постоянного бессрочного пользования) на земельный участок, где осуществлена постройка (абз. 2 п. 3 ст. 222 ГК). При этом такое при- знание по общему правилу допускается только в судебном порядке (с последующей государственной регистрацией этого права), а в слу- чаях, предусмотренных законом, – в ином (административном) по- рядке, т.е. путем непосредственной регистрации этого права в едином государственном реестре (последний случай предусмотрен прежде всего в рамках так называемой дачной амнистии – ст. 252 Закона о регистрации прав на недвижимость). Если собственник или субъект иного вещного права на земельный участок и застройщик не совпадают, то в случае признания за первым из названных лиц права собственности на самовольную постройку он должен возместить застройщику рас- ходы на постройку (в определенном судом размере).
В любом случае право собственности на самовольную построй- ку не может быть признано даже за законным владельцем земельно- го участка, если сохранение постройки нарушает права и охраняемые законом интересы других лиц (например, соседних землепользовате- лей) либо создает угрозу жизни и здоровью граждан (в том числе поль- зующихся самовольной постройкой).
Право собственности на новую движимую вещь возникает также в результате переработки соответствующих материалов (specificatio), из которых она создается (ст. 220 ГК). По общему правилу право собственности на такую вещь приобретается собственником материалов. Когда такой собственник одновременно не является лицом, осуществив- шим переработку материалов, он должен компенсировать стоимость переработки произведшему ее лицу (если только иное не предусмот- рено их договором). Если же переработку материалов с целью изго- товления новой вещи осуществит их недобросовестный владелец, вос- пользовавшийся ими без согласия собственника, последний получает право требовать передачи ему этой вещи и возмещения причиненных такими действиями убытков.
В случаях, когда стоимость переработки значительно превышает стоимость материалов, собственником вещи становится лицо, осу- ществившее их переработку, если оно действовало добросовестно (т.е. договорилось с собственником материалов либо добросовестно полагало, что оно и является одновременно их собственником) и вы- полняло эту работу для себя, а не по заказу другого лица. Но при этом необходимо возместить стоимость материалов их собственнику. Соб- ственник материалов может не стать собственником вещи, созданной из этих материалов, и в случаях, предусмотренных договором (напри- мер, договором подряда на изготовление вещи из материалов подряд- чика, а не заказчика).
Право собственности на продукцию, плоды и доходы как результа- ты хозяйственной эксплуатации имущества по общему правилу воз- никает у лица, использующего данное имущество на законном осно- вании, – собственника, арендатора и т.д. (ст. 136 ГК). Однако норма- тивным актом или договором может быть установлен и иной порядок (например, передача арендатором собственнику определенной части или даже всех этих результатов).
Сбор ягод и грибов, лов рыбы, сбор или добыча других общедоступ- ных вещей или животных становятся первоначальным способом приоб- ретения права собственности для любого собравшего или добывшего их лица при условии, что они осуществлены в соответствии с законом, разрешением собственника или местным обычаем (ст. 221 ГК)1.
К числу первоначальных способов приобретения права собствен- ности относится и приобретение этого права на бесхозяйные вещи (res nullius). Понятие бесхозяйных вещей является собирательным, охва- тывающим такие разновидности, как брошенные собственником ве- щи, находки, безнадзорные животные, клады. Во всех этих случаях речь идет о возможности приобретения права собственности на ве- щи, собственник которых либо неизвестен, либо отказался от них, либо утратил на них право (п. 1 ст. 225 ГК). Право собственности на них появляется у фактических владельцев по традиционному прави- лу res nullius primo occupanti cedit («бесхозяйные вещи переходят к пер- вому, кто захватил их») в силу указанных в законе обстоятельств, т.е. первоначальным способом.
Порядок возникновения права собственности на движимые и не- движимые бесхозяйные вещи различен. Бесхозяйные движимости ста- новятся объектом собственности их фактических владельцев либо при наличии условий, прямо установленных законом для конкрет- ных ситуаций (брошенные вещи, находка, безнадзорные животные, клад), либо в силу предусмотренных законом правил о приобрета- тельной давности. Бесхозяйные недвижимости должны быть приняты на государственный учет по заявлению органа местного самоуправ- ления, на территории которого они находятся1. Если в течение года со дня постановки бесхозяйной недвижимой вещи на учет никто не заявит о своих правах на нее, орган управления муниципальным иму- ществом может потребовать в судебном порядке признания муници- пальной собственности на такую вещь. Суд, однако, может и не удов- летворить данное требование (например, при наличии фактических владельцев, должным образом использующих такое имущество). То- гда эта вещь может перейти в собственность фактических владельцев в силу приобретательной давности (п. 3 ст. 225 ГК)2. В любом случае право собственности на такую недвижимую вещь подлежит государст- венной регистрации.
Приобретательная давность распространяется на случаи фактиче- ского, беститульного владения чужим имуществом. Наличие у владельца какого-либо юридического титула (основания) владения, например долгосрочного договора аренды, исключает действие приобретатель- ной давности. Сколько бы времени арендатор или, допустим, храни- тель ни владел чужим имуществом, он, разумеется, не становится его собственником. Но если соответствующее имущество не имеет собст- венника или утратило его, претендовать на роль его собственника мо- жет фактический владелец, разумеется, при определенных предусмот- ренных законом условиях.
Для приобретения права собственности на вещь по давности фак- тического владения в соответствии с правилами ст. 234 ГК прежде всего необходимо владеть ею добросовестно. Следовательно, факти- ческий владелец не должен быть, например, похитителем или иным лицом, умышленно завладевшим чужим имуществом помимо воли его собственника.
Далее, такое владение должно быть открытым, очевидным для всех иных лиц, причем владелец относится к соответствующей вещи как к своей собственной (имея в виду не только ее эксплуатацию, но и не- обходимые меры по ее поддержанию в надлежащем состоянии, ибо собственник, как уже отмечалось, несет и бремя собственности).
Наконец, такое владение должно быть непрерывным в течение уста- новленных законом сроков (к времени фактического владения в силу указания п. 3 ст. 234 ГК можно также присоединить время, в течение которого данной вещью владел правопредшественник лица, ссылаю- щегося на приобретательную давность, например его наследодатель или юридическое лицо, из состава которого выделилось затем юри- дическое лицо – владелец). Срок приобретательной давности для дви- жимости установлен в пять лет, а для недвижимости – в 15 лет. Право собственности на недвижимость и в силу истечения срока приобре- тательной давности возникает только с момента его государственной регистрации.
Особо решается вопрос о течении срока приобретательной давно- сти в отношении имущества, которое могло быть истребовано у факти- ческого владельца титульным (законным) владельцем, пропустившим, однако, срок исковой давности на данное требование. В отношении такого «задавненного имущества» течение приобретательной давности не может начаться ранее истечения срока исковой давности по соот- ветствующим требованиям, ибо до этого момента имущество может быть принудительно истребовано его законным владельцем, а факти- ческое владение не может быть признано добросовестным.
В практике возник вопрос о возникновении права собственности у добросовестного приобретателя вещи (у ее фактического, беституль- ного владельца, который, однако, не знал и не должен был знать об этом своем статусе, т.е. о том, что приобрел вещь у неуправомоченно- го отчуждателя, например купил ее у такого же добросовестного лица). По правилам ст. 302 ГК собственник (титульный владелец) вещи, из владения которого вещь первоначально выбыла по его воле (напри- мер, была им сдана в аренду недобросовестному арендатору, совер- шившему впоследствии ее незаконное отчуждение), не вправе истре- бовать ее у добросовестного приобретателя, однако и последний в ре- зультате не становился ее собственником. Для этого ему необходимо было дождаться истечения срока приобретательной давности, что по сути надолго исключало вещь из имущественного оборота. В настоя- щее время закон (абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК в редакции от 30 декабря 2004 г.) признает такого приобретателя собственником, но только недвижи- мой вещи и при условии, что отсутствуют основания для предъяв- ления к нему виндикационного иска. Данную ситуацию следует рас- сматривать как еще один первоначальный способ приобретения права собственности. Для движимых вещей в этом отношении сохранился прежний правовой режим.
К числу бесхозяйных вещей закон относит брошенные собственни- ком вещи (ст. 226 ГК). Если такие движимые вещи не имеют значитель- ной стоимости (их стоимость ниже суммы, соответствующей пятикрат- ному минимальному размеру оплаты труда) либо представляют собой брошенный лом металлов, бракованную продукцию, отходы произ- водства и другие отходы, они могут быть обращены в собственность лица, на территории которого находятся (собственника или иного ти- тульного владельца земельного участка, водоема и т.д.), путем совер- шения им фактических действий, свидетельствующих об обращении этих вещей в свою собственность. Иные брошенные собственником вещи могут поступить в собственность нового владельца лишь путем признания их бесхозяйными в судебном порядке.
Нашедший потерянную вещь (находку) не становится сразу же ее собственником (ст. 227 ГК). Прежде всего он обязан уведомить о на- ходке лицо, потерявшее вещь, либо иного известного ему законного владельца вещи, либо сдать ее в орган милиции, орган местного са- моуправления, либо владельцу помещения или транспортного сред- ства, в котором обнаружена потерянная вещь. Нашедший вещь вправе хранить ее и у себя, отвечая в этом случае за ее возможную утрату или повреждение при наличии грубой неосторожности или умыс- ла и в пределах стоимости такой вещи. По истечении шести месяцев с момента заявления о находке органу милиции или местного само- управления и отсутствии сведений о законном владельце вещи нашед- ший вещь приобретает на нее право собственности. При его отказе от этого на найденную вещь возникает право муниципальной собствен- ности (ст. 228 ГК).
Нашедший вещь имеет право на возмещение расходов по хране- нию этой вещи либо от ее законного владельца, либо от органа мест- ного самоуправления, в собственность которого поступила найденная им вещь, а также право на вознаграждение за находку от лица, управо- моченного на получение вещи (ст. 229 ГК). Во всех этих случаях речь идет о движимом имуществе.
Аналогичный по сути правовой режим приобретают и безнадзорные животные, которые по истечении шести месяцев с момента заявления об их задержании и необнаружении их законного владельца поступа- ют в собственность нашедшего их лица, а при его отказе – в муници- пальную собственность (п. 1 ст. 231 ГК). При возврате безнадзорных домашних животных прежнему владельцу задержавшее их лицо имеет право на вознаграждение, а также на возмещение необходимых расхо- дов, связанных с содержанием животных. Право на компенсацию ука- занных расходов приобретает также лицо, у которого животные нахо- дились на содержании (ст. 232 ГК).
Первоначальным способом приобретения права собственности яв- ляется и обнаружение клада. Кладом считаются зарытые в земле или со- крытые иным способом наличные деньги или ценные предметы, собст- венник которых не может быть установлен либо утратил на них пра- во (п. 1 ст. 233 ГК).
В отличие от прежнего порядка, в соответствии с которым клад во всех случаях подлежал передаче в собственность государства, теперь он поступает собственнику имущества, в котором был сокрыт клад (земель- ного участка, строения и т.п.), и лицу, обнаружившему клад, причем в равных долях, если соглашением между ними не предусмотрено иное. Если же не было получено предварительного согласия собственника имущества, в котором был обнаружен клад, последний целиком посту- пает такому собственнику, а не лицу, обнаружившему клад (ибо нельзя использовать чужое имущество без согласия его собственника).
Во всех случаях находившиеся в составе клада вещи, являющиеся памятниками истории и культуры, подлежат передаче в государственную собственность, а собственнику имущества, где был сокрыт клад, и нашедшему клад лицу выплачивается вознаграждение в размере по- ловины стоимости клада, которое обычно распределяется между ними поровну. Если же собственник не давал своего согласия на раскопки или поиск ценностей, указанное вознаграждение поступает ему цели- ком (п. 2 ст. 233 ГК).
Производные способы приобретения права собственности
При таких способах приобретения права собственности имеет ме- сто правопреемство (или «сукцессия», от лат. successio – следование, преемство), т.е. переход этого вещного права от одних лиц к другим1. При этом учитывается воля прежнего собственника (отчуждателя ве- щи), поэтому здесь основания приобретения (возникновения) права собственности у одних лиц одновременно являются основаниями пре- кращения этого же права у других лиц. Речь обычно идет о различных договорах: купли-продажи, мены, дарения, ренты, аренды с выкупом и т.д., а также о наследовании имущества граждан или о правопреем- стве в отношении имущества юридических лиц или публично-право- вых образований. При этом важное значение имеет определение мо- мента, в который на приобретателя вещи по договору переходит пра- во собственности. Ведь с этого же момента на него переходят и бремя собственности, и риск случайной гибели или порчи вещи.
Для движимых вещей наш закон в п. 1 ст. 223 ГК определяет этот момент по «системе традиции», или передачи (от лат. traditio – пере- дача), в соответствии с которой такое право переходит на приобрета- теля в момент фактической передачи ему отчуждаемой вещи. Однако этот момент определен диспозитивно – законом или договором сторон может быть установлен и иной момент такого перехода (например, за- ключение соглашения, уплата покупной цены, подписание сторона- ми передаточного акта или наступление иного условия, предусмот- ренного сделкой, и т.д.).
Закон специально раскрывает и понятие «передача» (ст. 224 ГК). Ею признается не только фактическое вручение вещи приобретате- лю или сдача ее перевозчику либо в организацию связи для отправки приобретателю, но и фактическое поступление имущества во владе- ние приобретателя или указанного им лица (например, доставка на его склад), а также передача ему товарораспорядительного документа на вещи. Фактическое владение вещью приобретателем к моменту заклю- чения договора о ее отчуждении (например, при выкупе арендованно- го имущества) приравнивается к ее передаче (известная еще римскому праву передача brevi manu – «короткой рукой»). Иначе говоря, в такой ситуации заключение договора об отчуждении вещи признается зако- ном и ее одновременной фактической передачей.
На объекты недвижимости, права на которые подлежат государст- венной регистрации, право собственности у приобретателя в соответст- вии с п. 2 ст. 223 ГК возникает в момент государственной регистрации перехода прав, а не в момент фактической передачи или в иной момент, определенный соглашением сторон («система регистрации»).
Порождает ли право собственности у приобретателя вещи по дого- вору сам факт его заключения либо правоустанавливающее значение имеют исполнение заключенного договора обязанным лицом (отчуж- дателем вещи) при приобретении движимости и государственная ре- гистрация этого факта при приобретении недвижимости? Для дости- жения юридического результата в виде прекращения права собствен- ности у одной стороны договора и его приобретения (перехода) другой стороной необходимо как заключение (наличие), так и исполнение договора (а для недвижимости – еще и государственная регистрация этих обстоятельств), т.е. сложный юридический состав. При этом сто- роны договора вправе установить в нем дополнительные (отменитель- ные или отлагательные) условия, а при переходе права собственности на движимую вещь – самостоятельно определить момент такого пере- хода, т.е. установить последний в цепи необходимых для данного со- става юридических фактов.
Вместе с тем следует учитывать различное значение основания возникновения (титула) права собственности у приобретателя вещи (ко- торым в силу абз. 1 п. 2 ст. 218 ГК является договор о ее отчуждении) и момента (начального срока) возникновения у него этого права (ко- торый определяет ст. 223 ГК). Фактическая передача движимой вещи сама по себе не является правопорождающим юридическим фактом: она лишь завершает указанный выше юридический состав, главную роль в котором играет соглашение сторон. Несколько иначе обстоит дело с возникновением права собственности на недвижимую вещь – государственная регистрация перехода этого права от отчуждателя к приобретателю в силу п. 1 ст. 131 и п. 2 ст. 223 ГК определяет не только момент этого перехода, но и его титул (поскольку, не будучи зарегистрированным, договор об отчуждении недвижимости лишен правопорождающего значения). Фактическая же передача недвижи- мой вещи (например, вручение приобретателю ключей от дома) са- ма по себе не оказывает влияния на переход права собственности (ср. п. 2 ст. 551 ГК).
Для решения этого вопроса иногда предлагается заимствовать из германского права конструкцию «вещного договора»1. В силу § 929 ГГУ для перехода права собственности к приобретателю движимой вещи по договору помимо самого этого договора («обязательствен- ной сделки») необходимо еще и особое «вещное соглашение» (рас- порядительная «вещная сделка») сторон о передаче и принятии пра- ва собственности на вещь, которое, впрочем, не требует специаль- ного оформления (согласно § 925 ГГУ оно становится необходимым лишь при отчуждении недвижимости). При этом «вещная сделка» считается институтом вещного права, что подчеркивает ее отрыв от «обязательственной сделки». «Обязательственная» и «вещная» сдел- ки рассматриваются как независимые друг от друга, в силу чего не- действительность «обязательственной сделки» не влечет автомати- ческой недействительности «вещной сделки» и соответственно не требует возврата права собственности на вещь отчуждателю («прин- цип абстрактности»)2. Такой подход содействует укреплению имущественного оборота, ибо приобретатель вещи уверен в незыблемости своего вещного права. В российском же правопорядке всякая дву- сторонняя сделка (договор) рассматривается как институт обязатель- ственного, а не вещного права. Поэтому принятие у нас конструк- ции «вещной сделки» позволило бы оспаривать действительность не только «обязательственного», но и «вещного» договора, т.е. приве- ло бы к подрыву гражданского оборота, а не к его укреплению. Сле- дует также учитывать, что для перехода права собственности на не- движимые вещи решающее значение во всяком случае (в том числе и в германском праве) имеет момент его государственной регистра- ции (абз. 1 п. 2 ст. 223 ГК).
